Донская степь в огне пылала,
Сорок второй, тяжелый год.
Пехота молча отступала,
Но знала – двинется вперед.
Шли мужики, простые лица,
В прожженных потом гимнастерках,
Не ради славы – чтоб отбиться,
В боях жестоких, битвах горьких.
Лопахин шуткой боль глушил,
Стрельцов о вечном говорил,
А Звягинцев – о пашне, доме,
В грязи, в крови, в сырой соломе.
Они сражались за страну,
За Волгу-мать, за тишину,
За детский смех, за свет в окошке,
За хлеб ржаной в простом лукошке.
Не мраморные исполины –
Живые люди, чьи-то спины
Несли винтовки и печали,
Но духом Родине дышали.
Прошли года... Другое время,
Иные ветры, зори, стяги.
Но вновь легло на плечи бремя,
И вновь звучат слова присяги.
Донбасс ли то, степное поле,
Где снова эхо канонады,
Там та же боль, и та же воля
У нынешней солдатской правды.
В руке не маузер – смартфон,
Другие песни, связь иная.
Но тот же взгляд, и тот же стон,
Когда земля горит родная.
Ждет сообщение от жены,
Тревожный сон под звук разрыва...
И те же мужики, сыны,
Стоят за честь, стоят за диво –
За Русь, за правду, за своих,
За память дедов фронтовых.
Есть в них и мужество, и страх,
И злость святая на врага,
И человечность – не в словах,
А в том, как держится рука
Товарища, в глотке воды,
В письме домой, где грусть и вера...
Они – наследники беды
И славы русского примера.
Сражаясь там, где вновь гроза,
Глядят им прадедов глаза.
За Родину! – звучит окрест,
Неся свой человечный крест.
